Неравное равенство

Mир вздохнул с облегчением. 5 апреля 2007 года Иран выпустил британских пленников — пятнадцать моряков и десантников. Все каналы телевидения показывали 14 мужчин и одну женщину, приземлившихся на британскую землю, улыбающихся, оживленно беседовавших, спешащих встретиться с семьями. А до этого в течение двух недель творился произвол. Напряжение доходило до предела, газетные заголовки пестрели восклицательными знаками, ученые мужи и эксперты захлебывались предсказаниями, комментариями и аналитическими изысканиями: «Как должна Великобритания реагировать?» «Иран продемонстрировал слабость или силу?» «Был это акт изуверской хитрости, или феноменальной глупости?» Теперь, когда все благополучно кончилось, я хочу поделиться с вами своими соображениями. Я, конечно, счастлив за моряков и их семьи. Но меня гложет чувство гнева. Я хочу остановиться на одном аспекте этого похищения, который, очевидно, остался незамеченным. Я смотрел по телевизору иранские видеопленки, демонстрировавшие, как эти 15 пленников улыбались, ели, играли в шахматы и восхваляли доброту своих тюремщиков. И тут меня осенило: как невероятно повезло родителям, супругам, детям этих пленников, которые воочию могли убедиться, что с их близкими ничего страшного не произошло. Конечно, никто не знал, что произойдет в будущем, но, по крайней мере, родственники знали, что в это время, в этот день и час все 15 пленников живы и невредимы. А как страшно даже этого не знать... Я подумал о тех родителях и родственниках, которые ничего не знают о своих солдатах, не знают даже, живы они или нет. Они многое бы отдали, чтобы посмотреть видеозапись, услышать голос или хотя бы получить письмо, но они такой возможности лишены. Мир, который был так расстроен судьбой пятнадцати британцев, совсем не беспокоится о других солдатах, захваченных в плен. Оруэлл был прав, когда в «Скотном дворе» он писал: «Все животные равны, но некоторые животные более равны, чем другие». Некоторые солдаты менее равны, если они израильтяне, а не британцы. СМИ о них молчат, и мир не демонстрирует по отношению к ним ни возбуждения, ни расстройства. Вот их имена: Закари Баумел, Цви Фельдман, Егуда Кац, Рон Арад, захваченные в плен 18 лет назад; Гай Гевер, попавший в плен в 1997 году; Гилад Шалит, Эльдад Регев и Ехуд Голдвассер, похищенные совсем недавно — в октябре 2006 года. Их судьба неизвестна. От них не было никаких сообщений, никаких вестей, ничего. Потом я подумал о Международном красном кресте — уважаемой, почитаемой и заботливой организации, чья деятельность предусматривает, в первую очередь, медицинскую помощь. В течение четырех лет, что я провел в гетто и концентрационных лагерях, мне довелось иметь дело с Красным крестом только однажды. За месяц до окончания войны нам, узникам Дахау, выдали пакеты Красного креста — фунт сахара, две банки сардин, пачку печенья и 10 сигарет. Это были индивидуальные пакеты, но нам досталось по одному на четверых заключенных. Также мне известно, что представители Красного креста посетили во время войны концентрационный лагерь Терезин и пришли в восторг: нацисты к их визиту вычистили лагерь, и пока в течение нескольких дней инспекторы были там, заключенные наслаждались нормальной одеждой, приличной едой и даже школой и театром. Красный крест контролировал содержание американских военнопленных в Германии и немецких военнопленных в США и в Англии. Военнопленные пользовались почтой, у них было сносное продовольствие, медицинское обслуживание и никакого принудительного труда. Имелось только одно исключение: лагерь Берга для американских солдат-евреев, которых определяли по биркам на шее (их носили все американские солдаты) с их армейскими номерами, именами и религией — у евреев на бирке стояла буква «Н» (Hebrew). Представители Красного креста никогда там не были, и солдаты в Берге и в других концлагерях голодали и умирали от непосильной работы. Так что все точно по Оруэллу: «Все равны, но некоторые более равны, чем другие». В настоящее время Международный красный крест регулярно посещает тюрьму Гуантанамо, чтобы удостовериться, что с заключенными обращаются гуманно, что они имеют доступ к юрисконсультам, могут исполнять ритуалы своей религии, что при необходимости им окажут медицинскую помощь, что они могут заниматься физической подготовкой, что их меню тщательно подбирается в соответствии с религиозными традициями и личными пристрастиями: по их требованию им могут подать обычные блюда, а могут только вегетарианские или вегетарианские с рыбой! Красный крест также регулярно посещает израильские тюрьмы, чтобы удостовериться, что заключенные в тюрьму террористы, которые прошли через суд и были признаны виновными, содержатся в гуманных условиях и их родственники могут их регулярно посещать. Это честно и справедливо. Но почему же этот стандарт не применим к узникам, которые находятся на территории исламских государств? И почему Красный Крест не требует по этому поводу санкций ООН, почему молчат СМИ, общественность и все цивилизованные нации? Я не хочу, конечно, сказать, что Красный Крест — это антисемитская организация. Но израильская организация «Красная Звезда Давида» (Magen David Adom) до сих пор не признается как международный символ — в отличие от Красного креста и Красного полумесяца. Получается, все равны, но «Красная Звезда Давида» равна меньше других. Правда недавно, после длительных дискуссий, «Красная Звезда Давида» поменяла свою эмблему — красную звезду Давида заменили на красный ромб. Но, может быть, все это только случайное совпадение, и в один прекрасный день американский Красный крест и американское правительство перестанут субсидировать международный Красный крест. ООН потребует от исламских государств открытого доступа к израильским пленным, а израильтянам официально позволят спасать жизни во время бедствий в разных частях земного шара под эмблемой своей Красной Звезды Давида, а не так как сейчас, когда они делают это анонимно, скрывая свою принадлежность Израильскому государству...