Неизвестные факты из ближневосточной истории

Мне позвонила моя двоюродная сестра Джуди из Эквадора. Ее голос звучал очень возбужденно: «Я только что видела тебя на телевидении, в передаче о нашем гетто. Ты говорил по-испански и довольно хорошо, вот я и подумала, что надо тебе позвонить и сказать...» Это было три или четыре года тому назад. На историческом канале показывали документальный фильм, дублированный на испанский. Фильм рассказывал о Ковенском еврейском гетто, куда я попал в десятилетнем возрасте со всей своей семьей в 1941 году, когда Германия напала на Советский Союз. Наш город Каунас был временной литовской столицей, но все его называли «Ковно» и на идиш, и на русском. Почему столица была «временной»? В школе нам объяснили: еще до занятия Советами независимой Литвы, захватчики-поляки взяли нашу столицу Вильнюс, и несмотря на героические усилия литовских солдат ее вернуть, им это не удалось. Но это все — временно, и мы обязательно вернем нашу столицу обратно. А пока столицей стал Каунас. В конце концов, Вильнюс нам вернули. Когда Сталин и Гитлер напали на Польшу в 1939 году, Советы получили свой кусок Польши, включая Вильнюс. Сталин отдал Вильнюс обратно Литве, но в 1940 году присоединил всю Литву вместе с Вильнюсом к СССР. Телевизионный фильм назывался «Ковенское гетто — неизвестная история». Его создатель (сценарист, продюсер, режиссер) — всемирно известный историк Мартин Гилберт, официальный биограф Уинстона Черчилля, автор более 100 исторических книг. Несколько лет назад он получил звание пэра, но и став сэром Мартином, продолжает оставаться удивительно милым и скромным человеком. У меня в этом документальном фильме очень короткое интервью. Фильм до сих пор показывается по всему миру. Если вы попадете в Японию, вы услышите, что я говорю по-японски, в Китае — по-китайски и т.д. Моя двоюродная сестра Джуди попала в гетто вместе с нами, но ее тайком вынесли оттуда в мешке, и она всю войну прожила в литовской семье. Ей было всего 4 года, таких маленьких детей немцы уничтожали сразу. После войны она оказалась в Эквадоре, где и увидела меня по телевидению. Документальный фильм был сделан благодаря стараниям моего друга Джека Бронза. Он, как и я, был в Ковенском гетто, потом в концлагере Дахау, но тогда я не был с ним знаком. Мне было всего 10 лет, а ему 16 или 17. Много лет спустя мы встретились в Калифорнии, и стали неразлучными друзьями. Джек — блестящий хирург, но, несмотря на свою занятость, он все время вынашивал идею рассказать миру историю Ковенского гетто. Каким-то образом он сумел получить секретные документы об этом гетто, отдал их переводить, а потом передал на редактирование Мартину Гилберту (тогда он еще не был пэром). В результате всех этих усилий издательство «Гарвард Юниверсити Пресс» опубликовало книгу Абрахама Тори «Преодоление Холокоста». Затем Джек сумел собрать деньги для документального фильма, уговорил Гилберта помочь, подключил к этому проекту замечательного продюсера Герба Кросни, и результатом проекта стал очень интересный документальный фильм. Вы можете подумать, что после этого Джек успокоился. Конечно же, нет. Он написал книгу — мемуары военного времени о себе и своем отце, издал ее и в феврале полетел вместе с женой в Иерусалим на презентацию этой книги на книжной ярмарке. Они все вместе отпраздновали в Иерусалиме 70-летие сэра Мартина Гилберта. После всей этой преамбулы я перехожу к сути своего рассказа. Сэр Мартин дал интервью израильской англоязычной газете «Джерусалем Пост» (Jerusalem Post, 2 марта 2007 года, международный выпуск). Интервью довольно длинное, так что я процитирую только два вопроса из него в надежде, что вас это настолько заинтересует, что вы прочитаете все интервью в интернете. — Что сказал бы Черчилль об ответной реакции Израиля на нападения на него в течение последних пяти лет? — Черчилль всегда цитировал французскую поговорку: «Cet animal est mechant...», что означает: «Это животное опасно; когда вы нападаете на него, оно защищается!» Нация должна защищать себя. В 1930-х, когда западной цивилизации угрожал нацизм, еще до того, как был сделан первый выстрел, до того, как первый немецкий солдат перешел границу, Черчилль сказал: «Мы находимся под угрозой нападения, и мы должны себя защитить; мы должны знать, что нам есть за что постоять». Война против «Талибана» и «Аль-Каеды» — пример защиты своей страны, даже тогда, когда армии не переходят границы. — Какое из ваших архивных открытий было для вас наиболее удивительным и перевернуло ваши прежние представления? — ... Наиболее интересной оказалась информация об англичанине Лоуренсе Аравийском, организаторе подпольного сопротивления арабов против турок во время Первой мировой войны. Он был известным арабистом, поддержал арабов, когда они добивались статуса государственности в 1920 году, всегда носил арабскую одежду... Так вот, в моей следующей книге «Черчилль и евреи» я пишу о том, что Лоуренс, оказывается, был убежденным сионистом. Он полагал, что единственная надежда для арабов Палестины и остальной части этого региона — это создание еврейского государства, потому что, если у евреев будет свое государство, они смогут принести на Ближний Восток современную цивилизацию, что, по его собственному выражению, будет равнозначно воздействию дрожжей на тесто и без чего у арабов не будет возможности двигаться в XX столетие. На самом деле он относился к арабам с некоторым презрением. Он понимал, что арабы могут чего-то добиться только с помощью евреев при наличии еврейского государства. А под еврейским государством он подразумевал территорию от Средиземноморского побережья до реки Иордан, что, как оказалось, неосуществимо.